Имеет свойство яда - Страница 14

— Не шумите, Виктор Евгеньевич, — тяжело уронил Сергей. — Все будет.

— Но мне горит, — возразил шеф.

"Уж скорее подгорает, — философски отметил Олег, — и даже ясно, в каком месте".

— Так, ладно, — отмахнулся Табан и повернулся на каблуках к Олегу. — Что с ним поделать вот, а? Вот выводит меня, как может, но не выбросишь же его на улицу.

— Потому что специалист, — сдержанно улыбнулся Олег.

— Потому что потом призраки моих детей и жены, умерших от голода, будут приходить к вам, Виктор Евгеньевич, и душить, — с совершенно непроницаемым лицом сказал Сергей.

— Но у тебя нет детей и жены, — озадачился Табан.

— Это он про свое относительно ближайшее будущее, — невозмутимо сказал Олег. — Будущее надо инвестировать уже сейчас.

Программист с трудом подавил смешок, Олег же сделал вид, что и не собирался шутить.

Шеф некоторое время смотрел на обоих, потом только фыркнул:

— С кем приходится работать. Ладно, проехали, господа юмористы.

В такие моменты Олегу Табан почти нравился. Ибо не может человек целиком состоять из недостатков. Чувство юмора у него все было, поэтому это кое-что все же перекрывало.

— Так, что у нас там происходит с "Ванханеном"? — резко перевел тему Табан.

Вся смешливость исчезла из карих глаз, уступив место холодной проницательности. Олег мысленно восхитился: как можно впадать из одной крайности в другую?

— Все хорошо, — ответил он чистую правду. — После переговоров в среду удалось добиться компромисса, поэтому я только напишу ответ на их официальный запрос. Поставка материалов сорвалась по их вине, поэтому отсрочка вполне планомерна. К тому же… пригрозил им санкциями. Ведь из-за сложившейся ситуации мы вынуждены просить стоять в очереди остальных.

Шеф потер руки.

— Так-так-так. Есть такое дело. Что ж, хорошо, очень хорошо. А что у нас с "Корсаром"?

Самообладание не подвело, ни единый мускул лица не дрогнул, руки стались прежнем положении, удерживая ежедневник и ручку.

Задница, глубокая. Ну, или выражаясь культурно: как-то не очень.

А Табан вроде бы и не смотрел пристально, и вообще находился возле шкафа, но в этот момент резко обернулся и посмотрел прямо в глаза.

Выдержал. Но внутри вдруг все сжалось, воспоминания о встрече с Сокольским, столе из натурального дерева и о плотном шелке на собственных запястьях заставили сделать судорожный вдох.

— Ну, я закончил, — подал голос Сергей. — Попробуйте что-то напечатать, посмотрим, как работает.

Табан спешно плюхнулся в свое кресло и громко защелкал по клавиатуре. От Олега не укрылось, как поморщился Сергей. Тот не переносил, когда кто-то относился к нажатию на клавиши, как к вбиванию гвоздей молотком.

Тихонько зажужжал принтер, легкий парок поднялся над свеженапечатанным документом.

— Чудненько, спасибо, — уронил Табана. — Можете быть свободны, Сергей.

— Из плена освобожден, — мрачно отшутился программист и перед выходом из кабинета кинул на Олега сочувствующий взгляд, словно что-то почувствовал.

Олег тоже чувствовал, но уже решил, что переживать лишний раз не будет.

— Значит, "Корсар", — начал он, и Табан поднял взгляд на него, словно и сам забыл, о чем спросил. Или просто не ожидал, что Грабар начнет говорить сам.

Так как сам Табан предпочитал на неудобные вопросы непросто не отвечать, но и делать вид, что они вообще и не задавались. До Олега, кстати, только сейчас дошло, что как забавно должно быть смотрелась его встреча с Сокольским. Тот явно не любит, когда его водят за нос, а Табан готов разыгрывать Ивана Сусанина без обеда и ужина. А как же хорошо дожал его Влад, что шеф все же чуть ли не за ручку привел его к Олегу. При этом явно не особо переживал, что тот мог запросто сожрать новенького работника.

И с изумлением вдруг осознал, что в мыслях перешел с фамилии генерального директора "Корсара" на имя. Да еще и сокращенное.

— С "Корсаром" вопрос решился.

Табан задумчиво посмотрел на Олега. Ага, соображает шеф все же далеко неплохо. Понимает, что сейчас пойдет коронное "но". Потому что генеральный директор компании, с которой идет тяжба, просто так бы не заявился сюда.

Но Олег сделал вид, что ничего не происходит. И наоборот — происходящее в порядке вещей.

— До суда дело не дойдет, претензии выставлять тоже не будут. Необходимо будет выполнить договорные обязательства касаемо выплаты положенного за неделю просрочки. Но после этого оформится дополнительное соглашение, где мы можем взять отсрочку и выполнить работу.

Никогда не заканчивай речь плохим известием. И не начинай. Иначе запомнят именно его. Так уж устроены люди. Мало того, что плохое в любом случае запоминается лучше хорошее, так еще и остается осадочком.

Табан откинулся на спинку кресла. Закусил губу, взял кох-и-норовский карандаш, постучал по столу.

— Так-так-так, — сказал чужим, словно не своим голосом. — Вот как.

Надо бы что-то сказать, но заливаться соловьем не очень хотелось. Табан имел мерзкую привычку не слышать того, чего не хочет.

И после Сокольского… хм, как-то не очень страшно. Почему-то представилось, чтобы тот сделал своему работнику за подобные дела. Правда, надо быть откровенным, выгребать стоило Касумяну, а не Олегу. Он и так сумел добиться…

Перед глазами встала золотисто-светлая поверхность стола, жаркое дыхание коснулось шеи, а бесстыдный шепот заставил мысленно вздрогнуть. Так, сейчас не об этом. Но воображение явно не соглашалось. Поэтому и не сразу удалось расслышать слова Табана.